На самом деле зрелище было ужасным. Уже через несколько минут все ее руки покрылись глубокими порезами и сочились кровью. Было непонятно, испытывает ли она боль. Думаю, ей было не больно. Мне хотелось плакать и уйти в другой мир. Только мир моих картин мог заглушить мои страдания. Я очень страдал. На самом деле, нет ничего ужаснее этой муки — жить с психически больным человеком. Эта мука не стоит никаких жертв. А ведь я знал, что с ней не все в порядке, от меня никто ничего не скрывал. Но я даже не подозревал, что она так больна…»

Мерцалов оторвался от чтения и пояснил:

— Мой отец женился на дочери Кровавой Графини, прекрасно зная, что та страдает тяжелым наследственным психическим заболеванием. Это заболевание было у самой Кровавой Графини. Когда та поняла, что ее дочь инвалид, то оградила себя от мира, чтобы ухаживать за больной. Мой отец был художником, человеком не от мира сего. Он не понимал обычных земных вещей. Он женился на Софии, зная, что она страдает психическим заболеванием. У них родились две дочери…

— Это мы поняли, — кивнул Вадим, — дальше!

— Дальше зачитывать вам половину тетради не буду — скажу своими словами, так будет проще. Художник ушел в комнатку, каморку, которую сделал своей студией, и заперся там. Через час с прогулки в парке вернулась Кровавая Графиня с Анастасией. Мария мирно спала в своей кроватке. Кровавая Графиня устала и пошла прилечь. Дальше…

Эдуард Мерцалов откашлялся, будто не мог говорить.

Вадим вдруг все понял. Сын Мерцалова действительно не мог говорить. Истина открывалась в этом кашле, в этих скошенных куда-то в сторону глазах… Истина, от которой у Мерцалова тряслись руки и синели губы, будто ему не хватало воздуха.

Артем сидел ни жив ни мертв.

— Что сделала София? — спросил Вадим. — Что София сделала с Анастасией?

— София повесила Анастасию, свою маленькую дочь, — сказал Эдуард Мерцалов. — Когда отец вышел из студии, испуганный внезапно наступившей тишиной, то увидел, что посреди красной комнаты на крюке люстры в петле висит его маленькая дочь. А София, как будто ничего не случилось, сидит рядом. Отец первый обнаружил труп Анастасии. Кровавая Графиня вышла из своей комнаты только тогда, когда он закричал…

Наступившая тишина была такой плотной, что казалось, ее, как масло, можно резать ножом. Артем был похож на изваяние. Он сидел, уставясь в пустоту широко раскрытыми глазами.

— То, что произошло тогда, — факт, — продолжил Мерцалов. — Это нельзя было скрывать от властей. Софию увезли в сумасшедший дом, а Марию определили в детский дом. Отец пошел туда — он хотел забрать дочь. Когда он вошел в палату, то увидел, как Мария, сидя перед столиком с разложенными красками и карандашами, тонким лезвием режет свои детские пальчики… Он так и не узнал, где Мария добыла лезвие. Отец понял, что она точно такая же, как и ее мать, что со временем она вырастет и тоже станет больным чудовищем. И он решил забыть о существовании больной дочери…

Мерцалов замолчал. Старая клеенчатая тетрадка скрывала страшное проклятие.

— Барельеф с повешенной девушкой, — продолжил Мерцалов, — это Анастасия, которая так и не стала взрослой. Отец сделал его в память о ней и обо всем том, что произошло в том доме, и сам прикрепил его на фронтоне. Никто так и не понял, почему появился барельеф, да и никому не было дела до этого. Каким-то чудом эту историю удалось сохранить в тайне. Никто так и не узнал, что произошло на самом деле. Через три месяца после этой трагедии София умерла в сумасшедшем доме.

— А Кровавая Графиня? — спросил Артем.

— Кровавая Графиня заперлась в квартире и больше никогда не выходила оттуда, — пояснил Мерцалов, — там она и умерла. Умерла как-то очень тихо. Похоронили ее за счет государства. А барельеф никто не стал снимать.

— Мать убила Анастасию, а отец обрек на убийства Марию. Чем он лучше? — нахмурился Артем.

— Не нам с вами судить. Мы никогда не были в такой ситуации, поэтому не понимаем ее глубины, — сказал Мерцалов.

— Это вы не были в такой ситуации, — тихо сказал Вадим.

— Вы должны понять, — Мерцалов пытался оправдать отца, — она была чудовищем, она росла уродом. Он не мог ее видеть! Отец просто не мог на нее смотреть? Кроме того, он понимал, что Мария, когда вырастет, станет полным инвалидом и должна будет находиться под постоянным присмотром.

— Он никогда не пытался найти Марию? — спросил Вадим.

— Я пытался это сделать, когда прочел дневник, — сказал Мерцалов, — и я нашел. Мария выросла, но не стала убийцей. У нее была дочь, которую забрали в интернат, потому, что Мария была признана недееспособной. Мария изменила имя на Лидию и умерла в частном доме для престарелых «Горячие Ключи». Последние годы жизни она провела в комфорте. Это я оплачивал ее содержание.

— Зачем вы это делали? — удивился Вадим.

— Дом хотел получить, — мрачно пояснил Артем, — и землю под ним. Дом в частной собственности. Весь. Сверху донизу. По документам все это принадлежит потомкам Кровавой Графини.

— Верно. Но я опоздал, — вздохнул Мерцалов, — внучка Лидии… то есть Марии, переоформила все бумаги на себя и исчезла в неизвестном направлении.

— Какая еще внучка? — не понял Артем.

— Дочь Марии вела жизнь совершенно нормальной женщины, — сказал Мерцалов, — она даже не подозревала, какие гены в себе носит. Вышла замуж, у нее была семья, она родила дочь. Эта дочь оказалась ушлой девицей. Каким-то образом она разузнала все о своем происхождении и переоформила на себя бумаги на дом.

— И где эта девица, как ее зовут? — спросил Артем.

— Понятия не имею! — пожал плечами Мерцалов.

— Значит, эта девушка является носителем страшного психического заболевания? — уточнил Вадим.

— Точно! Если что-то пойдет не так и кто-то получит в жены такого монстра, что мало не покажется!

— Как ее имя? — настаивал Вадим. — Вы ведь знаете! Хотя бы имя…

— Ну… — Мерцалов потупил глаза, — ее имя София. Но это вам ничего не скажет. Фамилии я не знаю. Она ее столько раз меняла, что сам черт ногу сломит — я интересовался.

— В «Горячих Ключах» Лидию пытались убить по вашему приказу? — вдруг резко спросил Артем.

— Ну да! — осклабился Мерцалов. — А что вы мне сделаете? Я гражданин США! Вы ничего не сможете доказать. Эта запись — фигня. К тому же я не знал, что девка все на себя уже переоформила!

— А как узнал? — не отставал Артем.

— Директор «Горячих Ключей» сказал, — ответил Мерцалов. — Кстати, он был так напуган всей этой историей, что закрыл свое заведение для стариков насовсем и драпанул куда-то в Европу. Там серьезные люди были замешаны.

— Что за люди? — Артем был настроен решительно.

— Не знаю, но они его сильно напугали. Похоже, кто-то вышел на эту девку. Кто-то ее нашел! Не знаю, где она сейчас, но так ей и надо!